Чем ночь темней, тем ярче звезды!
В кочевой жизни есть свои плюсы. Вот, например, начала разбирать вещи, о обнаружила старую-старую тетрадку. Одну из. Набрала начало и выкладываю... как думаете, продолжать? Писалось очень давно, часть вообще потерялась при бесконечных перетаскиваниях и при прощании с прошлым, но кое-что уцелело...
читать дальше
Глава первая.
В деревне их ждала засада. Не слишком опасная - из тех, что организовывают крестьяне, не желающие покидать дома при приближении отряда, - однако неизбежно влекущая за собой потери, которые были сейчас просто недопустимой роскошью. Заставляющая нервничать, подозревая нечто большее, чем десяток человек с ружьями и ножами.
Высокий офицер в заляпанном красноватой грязью сером рединготе устало прислонился к стене одного из домиков и раскурил трубку.
Грохнул выстрел, заставив офицера насторожиться. Однако продолжения перестрелки не последовало. Отборная брань, яростный женский крик. Офицер снова прислонился к стене, прикрыв глаза. Женщина снова вскрикнула – отчаянно, рыдающе. Потом высоко, болезненно.
Надо было бы вмешаться. Прекратить насилие, одернуть занявшихся грабежом крестьянских халуп солдат. Напомнить о дисциплине. И двигаться дальше, дальше, черт бы все побрал!
В том, что приказ выступать после короткой дневки не вызовет у солдат особого воодушевления, майор Воданкур не сомневался. Он и сам не отказался бы от более продолжительного отдыха. Лечь на что-то более ровное, чем каменистая земля, снять мокрые сапоги… когда он последний раз разувался? Дня три назад? Хорошо, что не четыре…
Женщина не умолкала. Пронзительные рыдания болезненно ввинчивались в уши. Воданкур выбил трубку о каблук и прижал ладони к пылающему лбу. Надо действовать. Идти, командовать и стараться ничем не выдать своей слабости.
- Господин майор, - рядом возник капитан Даладье. Изможденный, грязный, с покрасневшими от недосыпа глазами. Впрочем, сам майор выглядел не лучше.
- Капитан, - Воданкур коротко кивнул, давая понять, что слушает. Горло саднило, словно после долгого крика, говорить было трудно.
- Наши потери – пять человек. Бертуа, Гастон, Линьи, Пле и сержант Тизо. Тяжелораненых нет.
Воданкур покусал губы. Скверно, что погиб Папаша Тизо – лучше старого сержанта, буяна и выпивохи, с обучением конскриптов не справлялся никто в полку. Хорошо, что нет тяжелораненых. Это еще одна из небольших удач, которых немало было за эти проклятые три дня. Одна из счастливых случайностей, благодаря которым они все еще живы…
Проводник оказался предателем. Они успели это понять незадолго до того, как захлопнулась расставленная герильясами ловушка. Смогли вырваться из западни у старого монастыря, потеряв полковника, четырех офицеров и почти треть солдат. Командование остатками полка легло на плечи помощника покойного Бернардена, майора Воданкура, которому теперь предстояло с минимальными потерями вернуться к армии.
- Через час выступаем, - Воданкур сухо закашлялся, - передайте…
Даладье с сомнением посмотрел на майора. Воданкура в полку никогда не любили. В сдержанном суховатом потомке нормандских дворян не было лихой удали покойного Бернардена. Не то, чтобы в смелости майора сомневались – за годы кампаний он не раз доказывал обратное. Но в кругу офицеров он неизменно оказывался чужим, дружеских отношений у него почти ни с кем не было, а потому Воданкура просто не знали, несмотря на долгую совместную службу. И сейчас, глядя на задыхающегося от кашля майора, на горячечные красные пятна у него на лбу и щеках, Анатоль Даладье терзался сомнениями – сможет ли принявший командование Воданкур благополучно провести их по кишащей врагами земле? Справится или даст болезни взять над собой верх и самоустранится?
+++
К вечеру с низко нависшего неба стала сеяться мелкая водяная пыль, назвать которую дождем означало бы обнаружить немалую склонность к преувеличениям. Все – одежда, амуниция, земля, дерево - буквально пропиталось влагой, и, несмотря на все старания солдат, развести огонь было невозможно. Порывы пронизывающего ледяного ветра пробирали до костей, вызывая ледяной озноб.
С наступлением темноты они остановились и разбили лагерь на камнях у дороги. Солдаты, кое-как прожевав последние сухари, жались друг к другу, в надежде хоть немного согреться.
Воданкур напряженно всматривался в карту до тех пор, пока еще можно было что-то разобрать. Если все верно, то они уже недалеко от расположения основных сил. Но нужно еще пережить ночь и преодолеть с десяток миль. Не самая сложная задача, если бы не герильясы. Испанцы не хотели отпускать уцелевших врагов. Они ни разу не показались, но майор чувствовал, что герильясы идут за ними. Как волчья стая за подранком. Выжидают удобный момент. В открытом бою у герильясов немного шансов на победу, но банды так и не действуют. Их тактика – нападение исподтишка, когда их появления никто не ожидает. На измотанного, ослабевшего противника. Как, например, сейчас, когда большая часть пороха отсырела, надежда только на пистолеты, спрятанные под рединготом… хотя в кромешной темноте они вряд ли помогут…
Грудь снова рванул кашель. Воданкур откинулся на ствол дерева, стараясь отдышаться. Голова кружилась – от жара и усталости, не от голода, хотя он и не смог заставить себя проглотить даже кусок размокшего сухаря. Тупо, нудно ныла старая рана, дышать было трудно, словно что-то давило на грудь.
Негромкий шорох заставил офицера тревожно вскинуться. Видимо, он все же задремал…
- Луи, это я, - рядом присел капитан Судр. Единственный, кого Воданкур мог уверенно назвать своим другом.
- Жан… не спишь?
- Я отдохнул прошлой ночью, - Воданкур не видел в темноте лица друга, но по голосу понял, что тот хмурится, - тебе бы тоже не помешало поспать хоть немного.
- Не хочу.
- Ты еле стоишь на ногах. Сколько ты не спал, Луи? Три ночи?
- Не надо, - Воданкур нашарил в темноте плечо Судра, слегка сжал.
Ледяная ладонь обожгла пылающий лоб холодом.
- Ты весь горишь.
- Знаю.
- Есть немного кларета… глотнешь?
- Нет.
Некоторое время молодые люди сидели молча, слушая бивак. Сиплый кашель, тихая ругань, негромкие разговоры. Спали в эту ночь немногие. Солдаты тоже чувствовали опасность, и Воданкур мысленно поздравил себя – тревога не была порождением его воспаленного рассудка.
- Мадлен жаль.
Судр женился чуть больше года назад. Поначалу даже Воданкур полагал, что у друга закрутилась одна из обычных на квартирах интрижек, но дочка галантерейщика из Страсбурга быстро стала сначала невестой, а потом и женой молодого офицера. Чем Мадлен пленила Жана, оставалось для Воданкура загадкой – маленькая, очень худенькая и угловатая, с огромными серыми глазами, рядом с блестящим красавцем Судром она выглядела простенькой и почти жалкой…
- Мы выживем, Жан. Завтра все должно кончиться.
- Надеюсь.
Впоследствии, вспоминая о событиях этой ночи, Воданкур не мог сказать, что заставило его насторожиться. Какой-то звук на грани слышимости, какое-то внезапное чувство опасности – резко, всей кожей… А потом один из часовых издал короткий крик, быстро перешедший в булькающий хрип, и началась адская круговерть боя.
Продолжение читать кто-нить будет?
читать дальше
Глава первая.
В деревне их ждала засада. Не слишком опасная - из тех, что организовывают крестьяне, не желающие покидать дома при приближении отряда, - однако неизбежно влекущая за собой потери, которые были сейчас просто недопустимой роскошью. Заставляющая нервничать, подозревая нечто большее, чем десяток человек с ружьями и ножами.
Высокий офицер в заляпанном красноватой грязью сером рединготе устало прислонился к стене одного из домиков и раскурил трубку.
Грохнул выстрел, заставив офицера насторожиться. Однако продолжения перестрелки не последовало. Отборная брань, яростный женский крик. Офицер снова прислонился к стене, прикрыв глаза. Женщина снова вскрикнула – отчаянно, рыдающе. Потом высоко, болезненно.
Надо было бы вмешаться. Прекратить насилие, одернуть занявшихся грабежом крестьянских халуп солдат. Напомнить о дисциплине. И двигаться дальше, дальше, черт бы все побрал!
В том, что приказ выступать после короткой дневки не вызовет у солдат особого воодушевления, майор Воданкур не сомневался. Он и сам не отказался бы от более продолжительного отдыха. Лечь на что-то более ровное, чем каменистая земля, снять мокрые сапоги… когда он последний раз разувался? Дня три назад? Хорошо, что не четыре…
Женщина не умолкала. Пронзительные рыдания болезненно ввинчивались в уши. Воданкур выбил трубку о каблук и прижал ладони к пылающему лбу. Надо действовать. Идти, командовать и стараться ничем не выдать своей слабости.
- Господин майор, - рядом возник капитан Даладье. Изможденный, грязный, с покрасневшими от недосыпа глазами. Впрочем, сам майор выглядел не лучше.
- Капитан, - Воданкур коротко кивнул, давая понять, что слушает. Горло саднило, словно после долгого крика, говорить было трудно.
- Наши потери – пять человек. Бертуа, Гастон, Линьи, Пле и сержант Тизо. Тяжелораненых нет.
Воданкур покусал губы. Скверно, что погиб Папаша Тизо – лучше старого сержанта, буяна и выпивохи, с обучением конскриптов не справлялся никто в полку. Хорошо, что нет тяжелораненых. Это еще одна из небольших удач, которых немало было за эти проклятые три дня. Одна из счастливых случайностей, благодаря которым они все еще живы…
Проводник оказался предателем. Они успели это понять незадолго до того, как захлопнулась расставленная герильясами ловушка. Смогли вырваться из западни у старого монастыря, потеряв полковника, четырех офицеров и почти треть солдат. Командование остатками полка легло на плечи помощника покойного Бернардена, майора Воданкура, которому теперь предстояло с минимальными потерями вернуться к армии.
- Через час выступаем, - Воданкур сухо закашлялся, - передайте…
Даладье с сомнением посмотрел на майора. Воданкура в полку никогда не любили. В сдержанном суховатом потомке нормандских дворян не было лихой удали покойного Бернардена. Не то, чтобы в смелости майора сомневались – за годы кампаний он не раз доказывал обратное. Но в кругу офицеров он неизменно оказывался чужим, дружеских отношений у него почти ни с кем не было, а потому Воданкура просто не знали, несмотря на долгую совместную службу. И сейчас, глядя на задыхающегося от кашля майора, на горячечные красные пятна у него на лбу и щеках, Анатоль Даладье терзался сомнениями – сможет ли принявший командование Воданкур благополучно провести их по кишащей врагами земле? Справится или даст болезни взять над собой верх и самоустранится?
+++
К вечеру с низко нависшего неба стала сеяться мелкая водяная пыль, назвать которую дождем означало бы обнаружить немалую склонность к преувеличениям. Все – одежда, амуниция, земля, дерево - буквально пропиталось влагой, и, несмотря на все старания солдат, развести огонь было невозможно. Порывы пронизывающего ледяного ветра пробирали до костей, вызывая ледяной озноб.
С наступлением темноты они остановились и разбили лагерь на камнях у дороги. Солдаты, кое-как прожевав последние сухари, жались друг к другу, в надежде хоть немного согреться.
Воданкур напряженно всматривался в карту до тех пор, пока еще можно было что-то разобрать. Если все верно, то они уже недалеко от расположения основных сил. Но нужно еще пережить ночь и преодолеть с десяток миль. Не самая сложная задача, если бы не герильясы. Испанцы не хотели отпускать уцелевших врагов. Они ни разу не показались, но майор чувствовал, что герильясы идут за ними. Как волчья стая за подранком. Выжидают удобный момент. В открытом бою у герильясов немного шансов на победу, но банды так и не действуют. Их тактика – нападение исподтишка, когда их появления никто не ожидает. На измотанного, ослабевшего противника. Как, например, сейчас, когда большая часть пороха отсырела, надежда только на пистолеты, спрятанные под рединготом… хотя в кромешной темноте они вряд ли помогут…
Грудь снова рванул кашель. Воданкур откинулся на ствол дерева, стараясь отдышаться. Голова кружилась – от жара и усталости, не от голода, хотя он и не смог заставить себя проглотить даже кусок размокшего сухаря. Тупо, нудно ныла старая рана, дышать было трудно, словно что-то давило на грудь.
Негромкий шорох заставил офицера тревожно вскинуться. Видимо, он все же задремал…
- Луи, это я, - рядом присел капитан Судр. Единственный, кого Воданкур мог уверенно назвать своим другом.
- Жан… не спишь?
- Я отдохнул прошлой ночью, - Воданкур не видел в темноте лица друга, но по голосу понял, что тот хмурится, - тебе бы тоже не помешало поспать хоть немного.
- Не хочу.
- Ты еле стоишь на ногах. Сколько ты не спал, Луи? Три ночи?
- Не надо, - Воданкур нашарил в темноте плечо Судра, слегка сжал.
Ледяная ладонь обожгла пылающий лоб холодом.
- Ты весь горишь.
- Знаю.
- Есть немного кларета… глотнешь?
- Нет.
Некоторое время молодые люди сидели молча, слушая бивак. Сиплый кашель, тихая ругань, негромкие разговоры. Спали в эту ночь немногие. Солдаты тоже чувствовали опасность, и Воданкур мысленно поздравил себя – тревога не была порождением его воспаленного рассудка.
- Мадлен жаль.
Судр женился чуть больше года назад. Поначалу даже Воданкур полагал, что у друга закрутилась одна из обычных на квартирах интрижек, но дочка галантерейщика из Страсбурга быстро стала сначала невестой, а потом и женой молодого офицера. Чем Мадлен пленила Жана, оставалось для Воданкура загадкой – маленькая, очень худенькая и угловатая, с огромными серыми глазами, рядом с блестящим красавцем Судром она выглядела простенькой и почти жалкой…
- Мы выживем, Жан. Завтра все должно кончиться.
- Надеюсь.
Впоследствии, вспоминая о событиях этой ночи, Воданкур не мог сказать, что заставило его насторожиться. Какой-то звук на грани слышимости, какое-то внезапное чувство опасности – резко, всей кожей… А потом один из часовых издал короткий крик, быстро перешедший в булькающий хрип, и началась адская круговерть боя.
Продолжение читать кто-нить будет?
@темы: Долгий путь
-
-
14.03.2009 в 23:12пропущено слово?..
Лейтенант ,
*осторожно*
мне бы очень хотелось дочитать. Боевая рутина.... хороша. Герои живые. И ритм мне нравится.
-
-
14.03.2009 в 23:16Это я в девятнадцать лет с юношеским максимализмом ваяла исторический роман из эпохи наполеоновских войн (занималась о ту пору реконструкцией). Сейчас намного взрослее и скромнее.
-
-
14.03.2009 в 23:23Это я в девятнадцать лет с юношеским максимализмом ваяла исторический роман из эпохи наполеоновских войн (занималась о ту пору реконструкцией). Сейчас намного взрослее и скромнее.
У меня всегда было плохо с исторической матчастью. Но я вижу здесь интересный психологический кусок... вне зависимости от возраста автора )))))
-
-
18.03.2009 в 13:40-
-
18.03.2009 в 13:43